По инициативе художника Людмилы Парицкой орловская общественность выступила с предложением установить памятник знаменитому орловскому врачу Владимиру Турбину. Деньги на него планируют собрать «всем миром».

Эскиз памятника уже создал скульптор Олег Ершов. Он немного рассказал «Орловской городской газете» о своем творческом процессе.

– Олег Витальевич, расскажите, как давно вынашивается проект памятника доктору Турбину?

– Около двух лет. Я учился в Орле, сейчас часто бываю в вашем городе у друзей. Иногда встречаюсь со своим бывшим педагогом Людмилой Николаевной Парицкой. Именно она предложила мне принять участие в установке памятника доктору Турбину. Отказать, конечно же, не мог…

Я был бы очень счастлив что­то сделать для Орла. Здесь прошли несколько лет моей юности. С этим городом связана моя ностальгия по молодости. Эмоции 15­летнего человека, который в первый раз приехал жить в другой город и столкнулся почти с другой цивилизацией… До этого я жил в Набережных Челнах. Они строились уже в 70­х, и это совсем другая атмосфера и другая романтика.

А когда приехал в Орел, то почувствовал, что такое старый, многовековой город. Для меня это было открытием. Ну и первая любовь… Это как зарубка на всю жизнь. Кроме того, хотя я люблю приезжать в Орел, мне иногда грустно видеть, какие памятники ставят сейчас. Тот же памятник Гуртьеву, на мой взгляд, остается недосягаемой вершиной.

– Ваши памятники кажутся живыми. Это не бронзовые монументы, которые стоят где­то на вершине постамента. Это люди, стоящие рядом с нами на земле и почти смотрящие нам в глаза. Как вы достигаете этого?

– Самое главное в работе над памятником – фотография. О выдающихся людях многое пишут. Но выяснить, что правда, а что нет, уже почти невозможно. Фотография же говорит скульптору о человеке очень­очень много, помогает вникнуть в его сущность, почувствовать, какого направления этот человек, как он глядел на людей. Более достоверного материала не бывает.

Делать исторических личностей очень трудно – слишком много вымыслов. Сейчас, по моим ощущениям, пафос, к сожалению, в памятниках ставится выше живой жизни. Хотелось бы делать по­другому.

Ну и я рад, что в свое время получил хорошее академическое образование – умение работать с живой натурой, живым телом, его пропорциями, композицией, линиями. И в этот момент реализм переходит в абстракционизм – линии, геометрические фигуры проступают в живом теле.

Я люблю такой «умный» абстракционизм – Татлина, Лентулова, Кандинского. Один из моих лучших друзей, орловский художник Леонид Штанов, тоже работал с такими идеями. Это тот абстракционизм, когда упрощается естественная форма, – абстракция вырастает из живой пропорции. В то же время любая академическая работа состоится только тогда, когда внутри нее есть абстрактное построение. В том же эскизе памятника доктору Турбину я закладывал все эти идеи – треугольники в руках, ногах и пр. В соединении этих идей, я думаю, и рождается искусство.

Именно поэтому компьютер и 3D­принтер не сможет сделать скульптуру, которая будет казаться живой – только рука человека. Когда скульптуру делает человек, он перевоплощает натуру через себя, как бы надувает жизнью. Настоящие чувства и мастерство нельзя заменить ничем.

Так что реализм – это не просто «посадить бронзового мужика в пиджаке», хотя сейчас таких памятников, к сожалению, много.

– Как рождалась идея памятника доктору Турбину?

– Трудно. Людмила Николаевна как­то сразу обозначила непростую задачу: Владимир Турбин был великим врачом, потомственным дворянином и монахом в миру – все это должно было быть отражено в проекте. В работе мне помогла пандемия – дала время подумать.

У доктора Турбина была дома любимая икона святого Тихона Задонского. Сам врач участвовал в освидетельствовании мощей святого в 1959 году.

В прошлом году, перемещаясь по рабочим делам, я почти случайно заехал в Задонский монастырь. Когда рассказал об этом Людмиле Парицкой, она ответила: «Теперь все должно сложиться».

Сначала я думал изобразить Владимира Турбина с иконой Тихона Задонского, но отказался от этой идеи – это было бы слишком очевидно.

Доктор был всегда в движении, малообщительный, но при этом открытый для пациентов. Поэтому я решил, что в скульптуре он обязательно должен быть изображен идущим, идущим к людям. В композиции я постарался отобразить движение сверху вниз и слева направо.

Я пересмотрел массу фотографий врачей советского времени – как они одевались, как двигались.

Однако в эскизе по­прежнему не было мотива монашества Владимира Турбина.

Когда делаешь скульптуру, обязательно надо использовать какие­то выражающие человека атрибуты. Для врача инфекционного отделения это, конечно же, маска. Маски врачей на старых фотографиях всегда на завязках. Я подумал, что образ снятия маски может напоминать идею освобождения, в том числе духовного – человек как бы может вздохнуть свободнее.

И буквально за несколько дней до поездки в Орел на пресс­конференцию и презентацию эскиза мне пришла в голову идея: «А ведь завязки этой маски могут сложиться любым образом!» В том числе в форме креста возле сердца. Так в эскизе возникла тема монашества. И это не была манифестация «в лоб».

Очень хотелось бы, чтобы проект был реализован и на него нашлись деньги! Этот человек в высшей степени достоин памятника в Орле.

Олег Ершов, скульптор, член Союза дизайнеров России. С 1979 по 1983 гг.  обучался в Орловском художественном училище на отделении скульптуры. Затем – в Московском художественном институте им. Сурикова. Живет в Подмосковье. Скульптура его работы стоит в Московском Кремле. Он – автор надгробного памятника Евгению Евстигнееву на Новодевичьем кладбище. Созданные им памятники установлены в разных городах Московской, Тамбовской, Ярославской, Кемеровской областей.

Куратор проекта Людмила Парицкая:

– Олег Ершов — очень талантливый скульптор, который никогда не останавливается на достигнутом и постоянно ищет новые творческие решения. Я очень довольна эскизом! Идею поставить памятник Владимиру Турбину я озвучивала на заседании горсовета еще несколько лет назад. Доктор Турбин — настоящий герой, его подвижничество, смирение, дворянская честь могут быть примером для всех. Я помню его лично — он лечил меня и многих моих друзей.

Елена Маслова