В 2017 году исполняется ровно 80 лет известному «делу церковников», в рамках которого в 1937 году были репрессированы около 30 человек, имевших отношение к церкви. О судьбе 77-летнего «фигуранта» – Василия Котельникова, расстрелянного в 1937 году, наш сегодняшний рассказ.

В орловской «Книге памяти жертв политических репрессий» на 186­й странице значится имя Василия Ивановича Котельникова, уроженца и жителя Орла, инвалида, арестованного в 1937 году и в том же году расстрелянного. В общем­то, как ни печально, ничего особенного – сколько их, наших земляков, было безвинно арестовано и репрессировано? Может быть, только возраст – 77 лет на момент трагической смерти В. Котельникова – вызывает удивление: старика­то  за что?

Власть рабочих и крестьян – только на бумаге?

Вот на этот вопрос я и попытался найти ответ в шеститомном деле под
№ 4207, хранящемся в архиве Орловского областного управления ФСБ. Условное название – «Дело Ампилогова Михаила Афанасьевича и других», всего 30 человек.

Интерес к конкретной судьбе бывшего орловского «крестьянина, кулака и торговца» (так он значится в одном из протоколов допросов) пробудила во мне правнучка репрессированного, жительница Орла Анна Ивановна Попова.

В огромном многотомном деле Василию Ивановичу Котельникову посвящено несколько страниц. Первая из них – «Оперативный лист на подлежащего аресту…» – поясняет суть интереса органов госбезопасности к достаточно пожилому человеку.

«…он имеет связь с руководителем эсеровско­кулацкой организации города Курска. По его установкам занимается контрреволюционной деятельностью, под видом сбора подписей об открытии церкви занимается антисоветской агитацией, распространяет провокационные слухи о гибели Советской власти и будущей войне, заявляя: «Власть рабочих и крестьян – только на бумаге, а на самом деле рабочие и крестьяне как были рабами, так и есть…».

Этот документ сочинил и направил по инстанциям в первых числах января 1937 года помощник оперативного уполномоченного 3­го отдела ЭКО, сержант госбезопасности Алешин.

14 января в доме Котельникова на улице Сакко и Ванцетти (бывшей Карачевской) органы госбезопасности произвели обыск. Результаты его зафиксированы в протоколе: «Изъято печатных отдельных листов – 4 штуки, писаных листов – 3 штуки и крестов медных – 17 штук».

Больше никаких «улик» у арестованного найдено не было, а что содержалось в «печатных» и «писаных» листах, – неизвестно.

Но уже 15 января опер­уполномоченный СПО Орловского ГО Управления НКВД по Курской области (Орловской области в это время еще не было, она появится в конце сентября 1937 года) Вдовенко, изучив поступивший к нему материал, делает вывод, что «Гр. Котельников проводил контрреволюционную агитацию среди населения против Советской власти и проводимых ею мероприятий, и потому его необходимо привлечь в качестве обвиняемого по ст.ст. 58­10, ч.ч.1­2 и 58­1 УК РСФСР, избрав мерой пресечения содержание под стражей в тюрьме города Орла по I категории». Постановление было объявлено Котельникову под расписку.

Ктитор Васильевской церкви

16 января 1937 года Вдовенко провел первый допрос обвиняемого, для начала выяснив его семейное положение.

Тут я несколько отклонюсь от материалов дела № 4207. Некоторые моменты биографии Василия Ивановича Котельникова изложу на основании свидетельств его правнучки Анны Поповой, собранных ею с помощью расспросов родственников и благодаря работникам Государственного архива Орловской области, куда Анна Ивановна обращалась за помощью.

Итак, предки Василия Котельникова, как и он сам, были мещанами и жили в приходе Троице­Васильевской церкви, в которой в 1879 году состоялось его бракосочетание с орловской мещанкой Ольгой Митиной.

В семье родились четыре девочки и один мальчик.

Котельниковы были довольно зажиточными. Им принадлежали не только большой и красивый дом на Карачевской улице напротив Крестительского кладбища, но также нефтелавка неподалеку и небольшой свечной заводик. После революции лавку и заводик национализировали. Но дом оставался во владении большой семьи.

На первом допросе оперуполномоченный Вдовенко пытался выяснить у арестованного, кого он знает из лиц, «близко стоящих к церкви бывшего Васильевского прихода»? Василий Иванович отвечал честно. При этом настаивал, что ни о каких антисоветских действиях не помышлял.

После этого допроса последовал почти двухмесячный перерыв. Арестованный сидел в ожидании, пока 10 марта 1937 года не последовал второй вызов к оперуполномоченному.

Котельников рассказал, что после революции, поскольку торговые заведения у него отобрали, он занимался сельским хозяйством (крестьянин­середняк). По поводу отношения к церкви заявил: «Состоял активным церковником с 1927 по 1931 год, был членом церковного совета Васильевской церкви города Орла. В июле 1931 года архиереем Орловским Александром Щукиным был назначен ктитором Васильевской церкви. …был им до марта 1936 года – до момента закрытия храма, то есть, до передачи Васильевской церкви обновленцам. После закрытия стал посещать Смоленскую церковь. Обновленческий архиерей (Константиновский) предлагал остаться ктитором обновленной Васильевской церкви, но я отказался».

К высшей мере

На прямой вопрос опер­­уполномоченного, как он относится к Советской власти, Котельников ответил так же прямо: «Мы настроены против Советской власти за ее притеснение духовенства, большевики – варвары, разрушают церкви, духовенство и верующих притесняют». Но на вопрос, является ли он верующим, Василий Иванович вдруг заявил: «Нет, я не верующий, я работал ктитором, получал зарплату 450­500 рублей».

В заключение, отвечая, признает ли себя винов­ным в антисоветской агитации, Котельников решительно заявил: «Признаю, что организовал сбор подписей против обновленцев, но ни в каких церковно­монархических и контрреволюционных организациях я не состоял».

Примерно в это же время, 13 февраля 1937 года, был арестован, заключен в орловскую тюрьму и усердно допрашивался органами епископ Орловский и Севский Иннокентий (Никифоров).

По итогам появится обвинительное заключение. «4­ым отделом УГБ УНКВД по Орловской области вскрыта и ликвидирована контрреволюционная церковно­фашистская организация, проводившая свою подрывную контрреволюционную деятельность в городах Орле, Ливнах, Никольском, Дросковском и других районах Орловской епархии. Данную организацию возглавлял и руководил бывший епископ Орловской епархии Иннокентий (Никифоров)».

Первую группу обвиняемых по этому, якобы раскрытому делу, 15 августа 1937 года Постановлением особой «тройки» УНКВД Курской области приговорили к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества. Самым старшим из 14 расстрелянных оказался 77­летний инвалид­иждивенец, бывший торговец и ктитор Васильевской церкви, многодетный отец и дед Василий Иванович Котельников.

Епископ Иннокентий (Никифоров) был расстрелян 4 декабря 1937 года. Могил казненных мы до сих пор не знаем.

По результатам проведенной в 1955—1957 годах проверки в УКГБ Орловской области дел на участников организаций, будто бы руководимых епископом Иннокентием (Никифоровым), установлены факты фальсификации следственных материалов. Дела были признаны сфабрикованными, и все невинно осужденные в 1957 году реабилитированы.

Александр Полынкин