Спустя 75 лет после получения похоронки дочь фронтовика узнала подробности гибели своего отца.

Это почетный гражданин города Орла Клавдия Наумова. Как писал наш земляк поэт Евгений Агранович, «Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой». Прозвучавшую в фильме «Офицеры» песню на эти стихи Клавдия Михайловна считает одним из лучших памятников фронтовикам. В том числе и ее отцу Михаилу Захаровичу Распопову.

Время выбрало их

– Своей встречей мои родители обязаны Магнитке – первой всесоюзной ударной стройке СССР. Отец, уроженец села Долгое Орловской области, активный комсомолец, спортсмен­легкоатлет, среди первых добровольцев прибыл в 1930 году в зарождающийся город Магнитогорск Челябинской области.

Здесь он познакомился с Антониной Васильевной, Тонечкой Наумовой, 16­летней девушкой из приморского Мариуполя. Чтобы попасть на ударную стройку, она прибавила себе два года. Поженились, как только Тоне по­настоящему исполнилось 18 лет. Получили отдельную комнату в бараке и до рождения в 1936 году первой дочери Валентины многое успели. Мама окончила медицинское училище и стала квалифицированным фельдшером­акушером, папа после учебы работал замдиректора по политической части одного из магнитогорских училищ.

Расти спортсменом!

В 1938 году в семье родилась Неля, а в конце 1940 года появилась я. Отец шутливо укорял маму за то, что впервые опоздала с подарком к его дню рождения. Он родился 22 декабря, а я – днем позже. Очень надеялся на мальчика, имя Клавдий выбрал сам, но принял меня с такой же любовью, как и старших дочерей. «Я сделаю ее спортсменом, станет известнее любого мальчишки», – повторяла мне в детстве его слова мама.

Я не могу иначе

У папы была бронь, но буквально с первых дней войны он стал проситься на фронт. Мама пыталась задержать его напоминанием о долге перед тремя малолетними дочерьми, но он повторял единственный аргумент: «Я не могу иначе, останусь в тылу – перестану себя уважать». В августе 1941 года он добился своего. Попрощаться со мной пришел в больницу – я, восьмимесячная, лежала в инфекционной палате. Конечно, я не запомнила минуты прощания, но много позже, когда после тяжелой спортивной травмы пережила клиническую смерть, видела такую картину: больничная палата, дети, большой мужчина посредине. Он высоко подбрасывает меня, ловит большими теплыми руками и приговаривает: «Ничего и никого не бойся, я всегда с тобой». В это трудно поверить, но его поддержку я чувствую до сих пор.

Погиб смертью храбрых

Похоронка пришла в день моего рождения – 23 декабря 1942 года. В ней сообщалось, что «ваш муж и отец Распопов Михаил Захарович погиб смертью храбрых 16 декабря 1942 года». Указывалось и место захоронения – деревня Скляево Воронежской области. Мама бумаге не поверила и много лет прислушивалась к мужским шагам в нашем длинном барачном коридоре. В конце вой­ны с фронта вернулась ее подруга Анна, которая служила с папой в одном полку. Тетя Аня рассказала, что папа со взводом пешей разведки ушел 14 декабря на задание и попал в засаду. Разведчики были убиты, а отец последней гранатой взорвал себя. «Значит, и ты не видела его мертвым», – заключила мама.

Не поверила она и другу отца Игорю. Он окончил войну подполковником, приехал, чтобы выполнить слово, данное отцу перед отъездом на фронт: «если что – позаботиться о семье».

Ее вера была так сильна, что когда у меня появилась возможность работать в Орле, она решила, что это знак: израненный и искалеченный отец вернется туда, где его корни. Вместе с сестрами она переехала ко мне.

Снова поиски

Недавно друзья помогли мне найти документы, датированные 1942 годом. Один текст описывал боевую операцию группы пешей разведки по захвату «языка», за которую командир взвода лейтенант Распопов представлялся к медали «За боевые заслуги».

Этот документ помечен ноябрем. А спустя месяц с небольшим фамилия отца уже значилась в «Именном списке безвозвратных потерь начальствующего и рядового состава 167­й стрелковой дивизии с 8 по 16 декабря 1942 года». В перечне погибших с ним рядовые бойцы взвода – сержанты Степан Комиссаров, Сергей Выменов, Владимир Одерей, Анатолий Анфилатов. Московская, Кировская, Тамбовская области, Дагестан. Все, кроме отца, похоронены у деревни Скляево Землянского района Воронежской области, где я в свое время уже побывала. И только из этого документа узнала, что отец захоронен в районе деревни Фомино­Ногачевка Хлевенского района Воронежской области. Значит, летом снова поеду на поиски…

След на земле

Мама находила во мне много общего с отцом – и в чертах характера, и во внешности. А еще, как папа, я с детства очень люблю наблюдать за полетом журавлей. Глядя на них, молодой отец когда­-то мечтал о том, каких детей он с женой вырастит, какой след на земле оставит. Сегодня, вглядываясь в журавлиный клин и угадывая в вожаке отца, я всякий раз мысленно сообщаю ему, чтобы он летел спокойно: все три его дочери стали достойными людьми, вырастили детей, радуются успехам внуков. Пусть у меня нет своих, но многие воспитанники называют меня второй мамой, и это звание мне так же дорого, как официальные «Заслуженный тренер РФ» и «Заслуженный работник физической культуры». Так что мы состоялись, папа, ваш с мамой след на земле долгий и светлый.

Записала Валентина Новошинская