Инклюзивный спектакль волонтерского объединения «Альтаир» из Орла, которым руководит Елена Воробьева, занял третье место на всероссийском конкурсе «Доброволец России». А еще в этом году Елена стала победителем конкурса «Молодые лица города» в номинации «Доброе сердце».

– Елена, вы предполагали, что ваш проект ждет признание на уровне страны?

– Конечно, нет. Когда начинала работать с особенными детьми, просто хотелось разнообразить их жизнь, используя свои знания и навыки. У меня две специальности — музыкант и режиссер. До того, как пришла в Орловский реабилитационный центр для детей и подростков, работала в гимназии № 19. Пригласила на свои занятия с особенными детьми подростков­волонтеров из этой школы, потом присоединился лицей № 1. Это со временем переросло в волонтерское объединение «Альтаир» для школьников. Сейчас у нас более 50 человек.

– Сложно было привлечь столько ребят?

– Сработало сарафанное радио — уже увлеченные подростки звали своих друзей и знакомых. Сначала к нам приходили ребята из двух школ, теперь — из 11­ти. Волонтеры уходят, но крайне редко. Хотя мы сразу оговариваем: никто никого не заставляет, если некомфортно, всегда можешь уйти. Но, как правило, подростки с первого занятия вливаются в общение и творчество. Это нам, взрослым, может быть сложно найти общий язык с особенным человеком — у нас стойкие стереотипы, мы знаем, как жить «правильно»… А подростки — как глина. Они могут полгода прообщаться с ребенком с диагнозом, а потом спросить: «А что с ним не так?». Жаль, пока таких объединений для школьников немного. Потому проблема неприятия подростками непохожих на них людей по­прежнему существует…

– Чем отличается ваше волонтерское объединение?

– В «Альтаире» все построено на творчестве. Волонтеры и особенные дети являются участниками театральной студии «Могу!». В этом году мы хотим привлечь к созданию нового спектакля родителей особенных детей. Им, я думаю, есть что рассказать обычным людям — хотя бы о том, что проблемы нашей жизни не такие уж тяжелые… Также в этом году мы открыли направление «Изобразительное искусство». Причем юные волонтеры, которые посещают художественную школу, учат рисовать особенных ребят. Я ничего в технике рисования, если честно, не понимаю, но мне кажется, получается очень красиво. (смеется) Планируем в этом году провести выставку работ наших подопечных. Есть ребята, например, с расстройствами аутического спектра — у них совершенно уникальный взгляд на восприятие красок, удивительные образы. У нас также есть педагог по вокалу. Участвуем в фестивалях — особенные дети поют вместе с обычными и вместе со своими родителями. Может, не очень профессионально, зато… от души!

– Расскажите о спектакле, который вошел в тройку лучших проектов всероссийского конкурса.

– В этом спектакле мы решили показать свое видение того, как живут особенные люди. Мало, кто из «обычных» людей это знает. Но спектакль получился не о жалости. Было уже четыре показа, в феврале­марте планируем пятый. Точную дату еще не определили — сложно собрать на одной сцене почти 50 человек детей и подростков. Я думаю, наша победа — в первую очередь, это заслуга детей, которые готовили спектакль. Для них важно признание. Их теперь спрашивают: «Ты из того самого «Альтаира»?!». Они не без гордости кивают. Это стимул что­то делать дальше, не останавливаться.

– Как меняются участники вашего совместного творческого процесса — обычные и особенные дети?

– Когда волонтеры стали только приходить, для многих родителей и особенных детей было странно, что с ними здороваются и спрашивают, как дела. Обычно от них отворачиваются даже соседи по лестничной клетке. Особенные дети каждый раз очень ждут своих друзей­волонтеров, общаются, обсуждают современные фильмы, игры, музыку — то, в чем я, например, ничего не понимаю. (смеется) Дети­инвалиды становятся более открытыми. Если раньше они стеснялись что­то спросить, высказать свое мнение, то теперь могут даже предлагать свои творческие идеи. Дети из обычных школ становятся более вдумчивыми, они размышляют о том, что многим ровесникам даже не приходит в голову. Сейчас, например, мы создаем спектакль с участием родителей особенных детей. Хочется, чтобы они рассказали что­то о своей жизни. Я не думала, что обычных подростков так сильно зацепит эта тема! Им интересно, как складываются судьбы, как строятся отношения в семье, как семьи принимают беду и так далее. Сами подростки – участники спектакля очень много придумывают, пишут тексты, разрабатывают мизансцены именно с учетом потребностей особенных друзей. Я думаю, что такой опыт им в любом случае в жизни пригодится.

– Многие родители особенных детей отказываются водить их в кружки, даже редко выходят с ними на улицу. Как до них достучаться?

– Печально, когда такое происходит. Я была удивлена, когда к нам на занятия пришла мама с девочкой с синдромом Дауна. Они живут в двух домах от нас. Мы с моими детьми ходили чуть ли не каждый день гулять к ним на площадку, но я их ни разу не видела. Мама просто не ходит с ребенком на общую площадку. Ее можно понять, но я думаю, это ошибка. Еще к нам ходят заниматься несколько семей, у которых весьма высокий, как бы это сказать… социальный статус. И такое окружение может быть даже более жестоким, чем обычное. Однако эти родители умеют многое преодолеть. Первое время, когда пришла работать в Центр, я много плакала — было сложно справиться с эмоциями, жалостью. А мамы почти всех наших ребят такие позитивные, очень сильные! Наши спектакли как раз для того, чтобы достучаться до разных людей. Показать, что все равны и жизнь с диагнозом не заканчивается. К каждому ребенку можно найти подход. Например, у нас есть мальчик с ДЦП, который с трудом говорит, но отлично поет. Вот такой парадокс. И когда у него что­то получилось, в нем родилось такое желание что­то делать, развиваться, творить!

Елена Маслова