Конец декабря и начало января я провалялся в больнице им. Семашко в качестве пациента. Не могу не поделиться впечатлениями. Но обойдусь здесь не только без конкретных фамилий, но даже не упомяну отделения, в котором лежал. Думаю, везде примерно одинаково.
«А где же курить?»
Очень быстро создается впечатление, что высшая цель, сверхзадача больницы Семашко – недопущение курения на всей ее территории. Запретительными пиктограммами и табличками со ссылкой на соответствующий федеральный закон увешано все, к чему только их можно приладить.
Между тем около половины пациентов – заядлые курильщики со стажем 3040 лет. Трудно представить, что эти люди, попав в стационар, смогут и захотят отказаться от своей вредной привычки. Это же, кстати, касается и медперсонала. Курить запрещено не только в лечебных корпусах, но и в зонах зеленых насаждений, расположенных внутри больничной ограды.
Как следствие, идет непрерывная дурная игра в кошкимышки. Больные изыскивают возможность курнуть втихаря, персонал ведет за курильщиками охоту.
Несколько раз попадался и я. Осознавая свою неправоту, всякий раз робко интересовался: «А где же курить?». И в ответ неизменно слышал: «Идите курить за КПП», то есть за пределы территории больницы.
Вроде, логично. НО! «Правила внутреннего распорядка» запрещают больным покидать свое отделение и территорию больницы без специального разрешения.
Но верхнюю одежду и уличную обувь в палатах держать запрещено. При поступлении в больницу эти вещи под опись сдаются в специальную гардеробную кладовку.
В какойто момент я принял решение быть законопослушным и внять рекомендациям курить на улице за КПП. Нашел гардеробную, попросил выдать вещи. Гардеробщица удивилась:
– Чтото вас быстро выписывают…
– Вовсе не выписывают, – ответил я, – Просто хочу погулять, подышать воздухом. (Променады правилами не возбраняются.)
– Это что же, – задохнулась от праведного гнева гардеробщица, – я каждый день буду выдавать вам вещи, а потом обратно принимать? Мне что, больше делать нечего? Если хотите, забирайте шмотки насовсем, окончательно.
Забрал. Туфли пристроил в нижнем ящике прикроватной тумбочки, а куртку упаковал в пакет и угнездил под койкой.
Вообщето большая часть больных курит прямо в отделении, в туалетах. Тоже своего рода игра. Медсестры и врачи об этом знают, но делают вид, что не знают. Но есть один нюанс: не попадайся!
В словосочетании «служба безопасности» отражена основная функция этой самой службы: обеспечение безопасности пациентов и персонала больницы. То есть задача охраны – уберечь вверенный ей объект от проникновения на территорию всяких злодеев – от террористов с бомбой до пьяных или обдолбанных субъектов, не ведающих, что творят. Смею заверить, в этом плане охрана больницы Семашко довольно беспомощна. Сумки и пакеты не досматриваются, никаких металлоискателей на входе нет, а через дверь, ведущую во внутренний двор, попасть в главный корпус можно, минуя все посты охраны. А вот отлавливать курильщиков – это пожалуйста, это наполняет опасную, но малозаметную службу смыслом.
Бюджетный аскетизм
Упомянутые уже «Правила внутреннего распорядка» содержат довольно много противоречий.
По распорядку дня с 15.00 до 17.00 ежедневно – тихий час. В это время запрещено не только шуметь, но и покидать свою палату. Это при том, что туалеты находятся в общем коридоре.
Днем правила запрещают сидеть на кроватях. Собственно, кроме как на кровати, сидеть не на чем. В нашей палате на четыре кровати – одна единственная табуретка. Довелось быть «в гостях» в другой палате – та же имущественная картина. Ктото скажет: «нищета», я возражу: «аскетизм», вполне закономерный и естественный для бюджетного учреждения.
Телевизора в холле нет, кулера нет. Правда, после каждого приема пищи тетеньки, ведающие таинством раздачи пищи, оставляли в столовой чайник с кипятком, но таковым он оставался очень недолго. Вилок, ножей и чашек нет. Этот столовый инвентарь следует приносить из дома.
Большую часть дня солнце немилосердно било в окна платы, не обремененные ни жалюзи, ни шторами. Я подумал, что по степени бюджетной неприкаянности бесплатное здравоохранение находится в одном положении с системой бесплатного среднего образования. Но если в школе классный руководитель может собрать с родителей (пусть и негласно) по 200 рублей на покупку штор, то можно представить, каким скандалом обернулась бы попытка завотделением собрать по 200 рэ на шторы с больных.
* * *
Ужин по распорядку дня с 18.30 до 19.00. Посещение больных родственниками и знакомыми – с 17.00 до 19.00.Свидания, как правило, проходят за пределами отделения. Или в коридоре, или в холле на первом этаже, или вовсе на улице.
Както я вернулся с такого свидания в отделение в 17.40, будучи уверенным, что к ужину успею. Не успел. Выяснилось, что ужин в этот вечер давали с начала шестого до 17.30. Я сунулся было в раздаточную, но хозяйка котлов и поварешек заявила, что ужин закончен, надо вовремя приходить.
– Что значит «вовремя»? – возмутился я. – По распорядку ужин только через час!
– То и значит, – объяснила женщина. – Все уже поели. А у меня автобус в шесть, я не могу ждать.
Человеческий фактор
Подъем по распорядку дня в 7 утра. Это не мешало медсестрам в иные дни приносить в палаты градусники для замеров температуры и без пятнадцати семь, и даже в 6.30. В результате, не продравший глаза пациент вынужден с градусником под мышкой мучительно бороться с утренним сном, рискуя раздавить ртутный измерительный прибор.
В нашем отделении посменно работали десять медсестер. Их квалификация примерно одинакова и нареканий не вызывает. А вот отношение к больным – разное. Мы довольно скоро поняли, чего от кого можно ждать. Одна виртуозно ставит капельницы и делает уколы, но не слишком приветлива; другая ведет себя так, будто больные мешают ей заниматься чемто понастоящему важным; третья – душачеловек, но очень уж медлительна. Человеческий фактор!
Когдато, лет 120 назад, медицинских сестер называли «сестрами милосердия». И в общемто понятно, почему это словосочетание вышло из употребления. Да, подготовить, разнести по палатам и поставить 50 капельниц – это настоящий трудовой подвиг, притом ежедневный (пишу это без иронии). Профессиональный цинизм, мельтешение лиц, капризы больных – все это не способствует милосердию. Не надо нас, пациентов, любить. Хотя бы не хамите.
Николай ПАВЛОВ
Фото автора
