Анатолия Хворостова по праву можно назвать «человек и пароход». Замечательный педагог, талантливый художник, редкой души человек, который превыше всего ценит дар отдавать. Долгое время Анатолий Семенович возглавлял кафедру черчения и труда художественно-графического факультета ОГУ. Профессор и по сей день трудится.

Более 30 лет Анатолий Хворостов входит в состав диссертационного совета Московского педагогического госуниверситета, который в свое время окончил. Коренной москвич, в Орел он приехал по приглашению самого Курнакова. 22 февраля Анатолию Хворостову исполняется 80 лет.

– Художник – человек, открывающий новые измерения, мастерски владея ремеслом, – убежден он. – Я занимался художественной мозаикой­маркетри, чеканкой, писал маслом, сам делал рамы для картин, и всегда была потребность рассказать, что умею. Художник – сочинитель, композиция ведь и есть сочинение. И обязательно нужна обратная связь от зрителя. Чтобы художник, вложивший столько времени и таланта в работу, получил ту силу, какую он передал картине.

– Зачем нам искусство, ведь мир итак прекрасен, достаточно выехать на природу?

– Изобразительное искусство нужно, чтобы человек мог понять в какой красоте он живет. Я знаю людей, занимающих высокие посты на федеральном уровне; когда­то они окончили художественную школу, не став художниками, приобрели такое понимание мира вокруг, что успешно руководят на своих должностях.

Мы получаем что­то важное, когда учимся рисованию, когда смотрим на произведения искусства. Далеко не все из нас видят красоту окружающего мира, распознают звуки, которые издает земля, – для этого и нужны художники и музыканты.

– Обычно художники крайне неохотно раскрывают секреты мастерства, по вашим же учебникам учились миллионы студентов Советского Союза, продолжают учиться и сейчас. Откуда такая потребность делиться?

– Видимо, во мне сидит педагог, тот, кто все время рассказывает. Художник – закрытая личность, эгоист. Один из известных даже сыновьям не показывал, как работает, чтобы не плодить конкурентов. В учебнике «Начинающего пейзажиста» я так и начал предисловие, что в течение десятилетий искал, как писать небо, воду, траву, и не найдя таких книг, написал их сам. Издательство «Юрайт» по согласованию с 88 учебными заведениями России создало возможность 403 623 студентам одновременно и бесплатно заниматься по моим книгам.

– Почему мы все умеем читать и писать, а рисовать – только избранные?

– Это очень правильный вопрос. Навыки рисовать, что­то делать своими руками – наиважнейшие! Япония после войны обогнала все страны – участники Второй мировой, потому что они начали готовить лучших в мире рабочих и инженеров, взяв за основу нашу программу Единой трудовой школы, созданную в 1918 году группой педагогов под руководством Луначарского. Одними из важных предметов в ней были рисование, моделирование из бумаги, резьба по дереву. Мы от нее отошли в начале 30­х годов. Художники не смогли удержать интерес к своему предмету. И постепенно ИЗО перестало иметь самостоятельное значение: 40 минут в неделю, и то учителю приходится их буквально выцарапывать. Черчение же вовсе упразднили. Это огромное стратегическое упущение.

Да, общеобразовательная школа не готовит художника, но ведь она не готовит и писателя. А зачем тогда столько часов литературы и русского языка? Можно в первом классе научить читать и на том закончить. Человек начинает жизнь с рисования: еще не умея писать, он уже выражает свои мысли. Любой специалист должен уметь рисовать – это обязательный навык передавать свои чувства и желания классическими средствами.

– Вы открыли миру художника Мясоедова. Расскажите, как это было?

– Я не ехал к нему в Орел, я просто открыл глаза и увидел мемориальную доску на доме. Там было написано, что это орловская мужская гимназия, где учились такие­то, в том числе художник Г.Г. Мясоедов. А заметил я его еще в Москве, в Третьяковской галерее. «Земство обедает»: привилегированная часть ест за окошком, а несколько мужичков сидят на улице, закусывают лучком и черным хлебом. Мне запомнилось, что фамилия у художника «сытная». Всегда молча здоровался с этой работой, заходя в галерею.

В Орле в то время я прожил с семьей уже достаточно времени и заинтересовался, почему в таком выдающемся краю, где родилось столько литераторов, о Мясоедове ничего неизвестно. Оказалось, что и в СССР не было известно. Идеологическая диверсия: он – столбовой дворянин, потомок одной из древнейших фамилий – никак не вписывался в официальное советское искусство. Одно только «Земство» и висело в Третьяковке. И писать о нем не рекомендовалось.

В то время активно работал профессор Костин, ученик философа Бахтина. Он стал создавать библиотеку историко­культурного наследия Орловского края – 50 томов. Позвонил мне: «Я хотел бы, чтобы вы написали книгу о Мясоедове». А я к тому времени опубликовал несколько статей о нем и везде ставил вопрос: почему мы ничего не знаем об этом уникальном художнике? В 2008 году вышла моя книга «Мясоедов известный и неизвестный».

– В 2020­м вас наградили большим знаком ордена «Карл Фаберже – придворный ювелир» – самой серьезной наградой среди российских художников декоративно­прикладного искусства. А что вам дала Орловщина?

– Орловщина дала мне все: работу, должность, квартиру. Мы с семьей, где подрастало два мальчика, кстати, оба они стали художниками, лишь одну ночь ночевали в общежитии: в те времена – это сверхнеобыкновенная щедрость. И все 45 лет, что мы тут живем, мне хотелось отплатить тем же. Я даже написал гимн, где есть такие строки: «В могучих глубинах Орловской земли сокрыт некий творчества гений. На этих просторах раскрыться смогли Лесков и Тургенев, Лесков и Тургенев, не только Лесков и Тургенев..».

Елена Михалькова