(К 150-летию гибели Д.И. Писарева)

В преддверии грандиозных торжеств, посвященных 200­летию со дня рождения мастера словесности И.С. Тургенева, орловцам не должно забывать о выдающемся земляке, ярком публицисте дореволюционной России Дмитрии Ивановиче Писареве. О ведущем авторе журнала «Русское слово», его реалистичных работах и вкладе в литературу Отечества ныне не принято говорить внемузейными трактовками, ибо сложилось веками, что критика люто ненавидима «высшим светом».

Исследуя взлеты и падения цивилизации в призме дошедших до нас фактов и вех, очевидно, что на рубежах столетий рождались великие личности, оказавшие значительное влияние на современников. По ходу истории человечества, продолжающего вести религиозные, территориальные и братоубийственные войны, всегда присутствовали просветительские, самопожертвенные, удивительные и трагичные примеры, доказывающие разнополярность миропонимания всех рас, населяющих два полушария Земли.

Искрометно­противоречивая судьба самородка с Орловщины, талантливого мыслителя и критика Д.И. Писарева, его эпистолярное философско­мощное наследие еще при жизни (1840­1868) возвели его в ранг знаменосцев народолюбия. Стремительное восхождение не по годам одаренного провинциального барчука из бедных помещиков к вершинам русской интеллигенции, как выяснится, не раз сподвигнет ее и пролетариат к глубинному осознанию его трудов, а также их междустрочья. Автор антиправительственного памфлета и социальной «теории реализма» ратовал за прогресс естествознания, видя его рычагом между производительными силами и богатством просвещения.

Мы не будем подробно исследовать фрагменты биографии дальнозоркого публициста романовской России, на чей век выпала отмена крепостного права. Желающие могут обратиться к творениям Дмитрия Ивановича «Реалисты», «Очерки по истории труда», «Разрушение эстетики», «Базаров», «Генрих Гейне». Блестящий полемист и жесткий аналитик литпроцесса, Писарев по­своему перенял эстафету у Н.Г. Чернышевского с его вечным «что делать?», анализировал произведения И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, недооценил значения А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова для будущих поколений.

Принципиальная самоуверенность Писарева будоражила различные слои общества, ибо канва созданного им являлась неприятием монополизма от раба – до самодержца всея Руси. Хлестко разрушая консерватизм мировоззрений и элементы фальши литбогемы, он привлекал внимание к массе проблем народа, шел против закона «кнута и пряника». Артистично перевоплощаясь в роли персонажей прошедшей эпохи и конкретных лиц современности, привлекая полное знание важнейших аспектов в эволюции цивилизации, интуицию и гротеск, Писарев логикой непримиримых выстраивает строго личную модель антивоенного и справедливого мира, становясь предвестником марксизма в его созидательном значении.

Истощаясь в штудировании фундаментальных разработок ушедших мэт­ров литературы, науки и философии, мыслитель на протяжении краткого мига жизни поражает искренностью, четкостью разума, виденьем грядущего прогресса человечества. Беспощадно кромсая пороки общества и его застоявшуюся грязь, наш земляк стал магнитом для инакомыслящей интеллигенции, революционно настроенной молодежи в кругах жаждущего новизны студенчества, чем нажил себе врагов в лице цензоров монархии и мармеладно­рабовладельческой касты «неприкасаемых». Сказалось, что многие читатели вращались в рамках, обозначенных публицистом, десятилетиями. Еще не задули ветры грядущих перемен. Никто не предвидел Первой мировой, Октябрьской революции и Гражданской, тем более – поражения в войне с Японией…

«Писаревщина» клеймится как «антидержавная зараза». Запрет творений, арест и прочие «бенкендорфные» механизмы самодержавия лишь способствовали ускоренному росту громадной работоспособности Д.И. Писарева, отчеканившей его строки­мысли, терпение и усидчивость как божий дар. Пройдя сквозь мучительную борьбу внутри себя, познав неустроенность и лживость бытия на личном примере, переживая предательство близких и возлюбленных, давление режима, непечатанье, дискуссионные войны вокруг своих трудов и имени, Писарев нуждается только в трех вещах: чернильнице, пере и бумаге. Подвиг самоотрешения, негласного обета истине и надрывный поиск ее достижения в зафиксированных мыслях выльются в его редкостные работы, созданные в заключении…

Выйдя на свободу, не изменил критических взглядов. Он становится атеистом, оратором, насмешником, изобличителем мракобесия, фарисейства, явного и скрытого сатанизма, плутократии, возмутителем спокойствия, сатириком, спорившим с М.Е. Салтыковым­Щедриным. Сегодня достаточно одной цитаты, чтобы осознать гражданскую позицию, честность и смелость автора:

«Посмотрите, русские люди, что делается вокруг нас, и подумайте, можем ли дольше терпеть насилие, прикрывающееся устарелою формою божественного права. Посмотрите, где наша литература, где народное образование, где все добрые начинания общества и молодежи? Придравшись к двум­трем случайным пожарам, правительство все проглотило; оно будет глотать все: деньги, идеи, людей, будет глотать до тех пор, пока масса проглоченного не разорвет это безобразное чудовище».

В июне 1868 года Писарев, полный проектов и замыслов, уехал на морские купанья в Дуббельн, где 4 июля утонул (по официальной версии – «не рассчитав сил»). Отличный пловец любил заплывать далеко, отлично знал про местные фарватеры и мели. Его тело найдут через много часов после несчастья, затем отвезут в Ригу и лишь 27 июля перевезут в Санкт­Петербург в свинцовом гробу…

Для любивших и ценивших его он навсегда так и остался Митей. 29 июля Дмитрия Ивановича похоронили на Волковом кладбище рядом с могилой Н.А. Добролюбова. Удивительно, но многие прохожие, узнав, что хоронят Писарева, примкнули к процессии по дороге, в числе провожающих было много плачущих дам…

«Закатилась яркая звезда, – со скорбью писал позже А.И. Герцен. – С нею исчезли едва сложившиеся дарования, оборвалась едва наметившаяся литературная деятельность». В переписке Марко Вовчок сохранилось стихотворение Н.А. Некрасова. Великий поэт как в воду глядел:

А теперь его слава прочна:

Под холодною крышею гроба

На нее не наложат пятна

Ни ошибка, ни случай, ни злоба…

Еще не знал творец поэмы «Кому на Руси жить хорошо?», что за добрые слова соратнику на панихиде арестуют и сошлют Д.К. Гирса. Однако и по прошествии более века на Родине Д.И. Писарева нет ему памятника. Об «орловском Данко» не снимаются короткометражные фильмы. Пытливая мысль остается на свободе. Упразднены и забыты казематы, эшафот, цензура. И все­таки над первопроходцами во всех сферах жизнедеятельности по­прежнему кружит воронье, начинающее каркать при обсуждении вечных для России вопросов: кто виноват, что делать, нужен ли писатель Отчизне?..

Виктор и Сергей Рассохины, члены СРП и организации «Флоту быть!»