О тонкостях постижерского мастерства, о семейном деле и о том, можно ли на самом деле с помощью грима изменить человека до неузнаваемости, корреспонденту «Орловской городской газеты» рассказала начальник гримерно-постижерного цеха ОГАТ им. И.С. Тургенева Оксана Царькова.

– Оксана, правда, что постижер, мастер, изготавливающий парики, бороды и прочие изделия из волос, сегодня профессия редкая, и ваше мастерство уникально?

– Да. У меня есть художественное образование, но постижерскому искусству я училась на практике у потрясающего мастера, Валентины Прокофьевны Шкварчук. Она была человеком, что называется, старой школы, ее педагоги в свое время передали ей дореволюционные секреты и тонкости мастерства, и ими она делилась со своими учениками. Не у всех хватает терпения, например, вязать. Точно так же не у всех хватает терпения на то, чтобы шить парики, и это нормально. И оттого особенно радостно, когда учиться этому мастерству приходят новые люди.

– Парики вы шьете вручную?

– Да. С каждым годом появляется все больше технических средств, позволяющих ускорить этот процесс, все больше входит в моду типовая штамповка. Конечно же, я их осваиваю и стараюсь знать, но шить предпочитаю сама, руками. Это дает гарантию того, что парик будет удобным для актера, мягким внутри.

– Сколько времени уходит на создание одного парика?

– В среднем около двух месяцев, но это с учетом того, что я активно участвую в выпуске спектаклей. Зная, что нагрузка может быть большой, я стараюсь позаботиться о заготовках заранее.

– Из чего сегодня в театре шьют парики?

– Я использую и натуральные волосы, и японские волосы, визуально похожие на натуральные, и шиньоны, и старые советские парики, и типовые парики из магазина. Кстати, из одного такого парика, если его правильно расшить, можно сделать два совершенно уникальных. Сегодня есть большая проблема с натуральными волосами: их сложно достать, а их качество оставляет желать лучшего.

– Вы посвятили своему делу больше 30 лет. За что вы так любите эту работу?

– Мне нравится видеть актеров красивыми. Мне кажется уместным сравнить процесс создания спектакля с рождением ребенка: сначала ты находишься в трепетном предвкушении, потом становится трудно, а после наступает чистая радость.

– Правду говорят, что с актерами бывает сложно?

– И да, и нет. Мы всегда совпадаем в одном – в желании сделать так, чтобы они вышли на сцену красивыми, чтобы парик или накладная борода не просто были частью образа, а украшали его, делали более гармоничным, становились ненавязчивым, но очевидным акцентом, подчеркивающим характер и роль героя, которого они играют. Есть такое правило: парик не смотрят без костюма, и не смотрят наполовину готовый парик. Результат, который устроит или не устроит, можно увидеть только в целом. Вообще наши актеры молодцы. В театре есть такое правило: любые изменения в своей внешности, в своей прическе артист обязан согласовывать, ведь от длины его волос в частности зависит способ крепления парика. Наши актеры, и женщины, и мужчины, соблюдают это правило неукоснительно. Думаю, самое главное это то, что мы все с уважением относимся к работе друг друга, а все прочее – не более чем рабочие моменты.

– Бывает, что ваше мнение расходится с мнением режиссера или художника?

– Да, нам случается спорить, но это нормальная часть рабочего процесса. Всякий раз я стараюсь пробовать и так, и так: показать изначальный вариант, после вариант с учетом моих предложений. Всякий раз мы приходим в консенсусу. Я научилась быть всегда спокойной и оставаться объективной в любых обстоятельствах.

– Художник театра, Мария Дронникова, ваша дочь. Сложно бывает соблюсти грань между родством и рабочими отношениями?

– Нет, и никогда не было. У нас изначально так повелось: в стенах театра мы с Марией можем даже обращаться друг к другу на «вы» и по имени и отчеству. Можем поспорить. Но мы умеем, выходя с работы, оставлять рабочие отношения в стенах театра.

– При этом ваш супруг, Андрей Царьков, и зять, Евгений Дронников, актеры в вашем театре…

– Театр – это своего рода семейное дело. Это наша общая страсть, даже не нормированный график у нас общий. Это скорее становится дополнительной силой, сближающей семью.

– Есть ли что­то в постижерском деле, недопустимое для вас?

– Для меня недопустимо копирование. Я считаю, что копировать даже самые интересные парики, подсмотренные в других театрах, не стоит ни при каких обстоятельствах. Да, от хорошей и интересной работы можно оттолкнуться, взять ее за некую точку отсчета, но наши парики, наши образы должны быть уникальными.

– Правда, что с помощью грима и постижерских изделий можно изменить человека до неузнаваемости?

– В целом, да. Дело в том, что театральный, киношный и студийный грим очень сильно отличаются друг от друга. Но да, современные возможности позволяют радикально изменить внешность гримируемого.

– Оксана, вы никогда не жалели о том, что посвятили себя такой необычной профессии?

– Нет, ни одной минуты! Если честно, в юности я специально стриглась короче, чтобы не возиться с волосами, совсем не умела делать прически, и этот выбор для меня самой был до определенной степени сюрпризом. Конечно, со мной, как и с любым человеком в любом деле, случались неприятности и казусы: бывало, что актеры «старой закалки» отзывались негативно, была история с плохо закрепленным шиньоном, благо случилось это на репетиции. Но родители научили меня тому, что свое дело нужно не только освоить технически, его нужно полюбить. А жизнь показала, что если что­то удалось одному человеку, значит и другой может научиться. Этим принципом я стараюсь руководствоваться во всем, и мне кажется, верность ему приносит неплохие результаты.

Анастасия Извекова